Кроме А. Измайлова, давшего прекрасные образцы реалистической повести в своем романе «Евгений» и в стихотворных повестях, из русских прозаиков начала XIX века выделяется В. Т. Нарежный, который оставил после себя много романов всякого рода. Из них лучшими должны быть признаны его реалистические романы «Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврила Симоновича Чистякова» (1814 г.), «Бурсак» (1824 г.), «Два Ивана, или Страсть к тяжбам» (1825 г.).
«Российский Жилблаз» – такой же нравоописательный рассказ, каким было произведение Лесажа «Histoire de Gil-Blas», много раз переведенное у нас в России в XVIII в. и выдержавшее с 1754 г. до 1800 г. восемь изданий. Построение обоих романов «авантюрное», т. е, основанное на сцеплении различных приключений. Разнообразие и обилие всевозможных эпизодов позволяют Нарежному осветить русскую жизнь с различных сторон; он не раз касается тяжелого положения крепостных крестьян, злоупотреблений чиновничества, рисует пошлость провинциального русского общества, критикует «славянофильство» Шишкова и масонство, выставляя его с самых отрицательных сторон.
Герой романа, князь Чистяков – родом из захудалого княжеского рода: село Фалалеевка Курской губернии все состояло из таких бедных князей, которые сами обрабатывали землю. Чистяков влюбился в такую же бедную княжну – Феклушу. Эта любовь совсем его разорила. Семейная жизнь счастья доставила ему тоже мало, так как сначала они с женой бедствовали, потом Феклуша, начитавшись романов, его бросила. Сын князя, Никандр, был похищен.
И вот, князь Чистяков, как Жилблаз, в поисках благополучия скитается по белу свету, выступает в разных ролях: делается приказчиком, потом учеником метафизика Бибариуса и пр. Однажды в театре он видит свою Феклушу, которая сделалась знаменитой актрисой. Герой мстит своей жене.
Потом он делается масоном, участвует на тайных собраниях ложи (масонского кружка), где встречается опять с женой. Обряды принятия в ложу описаны подробно и правдиво, но самое заседание представлено в виде пародии.
Потом герой странствует, живет в Варшаве; здесь он сильно падает в нравственном отношении, сделавшись секретарем у одного корыстолюбивого и алчного князя. Затем он попадает в тюрьму, высылается из Польши; пешком добирается до своей Фалалеевки. Здесь Чистяков опять испытывает целый ряд превратностей.
Как Жилблаз Лесажа, он, очевидно, должен был исправиться и вкусить благополучие на склоне лет, однако роман Нарежного остался незаконченным: цензура не пропустила его за отзывы о масонстве.
Гончаров так отозвался о «Российском Жилблазе»: «Нельзя не отдать полной справедливости и уму, и необыкновенному, по тогдашнему времени, уменью Нарежного отделываться от старого и создавать новое. Белинский глубоко прав, отличив его талант и оценив его, как первого русского, по времени, романиста. Он – школы Фонвизина, его последователь, – и предтеча Гоголя. Я не хочу преувеличивать, – прочитайте внимательно – и вы увидите в ней намеки, конечно, слабые, туманные, часто в изуродованной форме, на типы характерные, созданные в таком совершенстве Гоголем. Он часто впадает в манеру и тон Фонвизина и, как будто, предсказывает Гоголя. Натурально, у него не могли идеи выработаться в характеры, по отсутствию явившихся у нас впоследствии новых форм и приемов искусства; но эти идеи носятся в туманных образах – и скупого, и старых помещиков, и всего того быта, который потом ожил так реально у наших художников, – он всецело принадлежит к реальной школе, начатой Фонвизиным и возведенной на высшую степень Гоголем».
Оставляя в стороне вопрос о том, был ли Фонвизин родоначальником нашего реализма, отмечаем большое уважение, с которым замечательный художник Гончаров относится к наивной живописи Нарежного.
