Франциск I. Портрет работы Жана Клуэ, ок. 1530
Новый король Франциск I отличался качествами, которые доставили ему большую популярность между французами: это был истый француз – впечатлительный, храбрый, славолюбивый, блестящий рыцарь и волокита. Больше из тщеславия, из любви к блеску, из моды, чем по внутреннему влечению, Франциск стал покровительствовать искусству и возродившейся в Италии науке, перенес их на французскую почву и прославлен был за это художниками и учеными. Характер короля-рыцаря и небывалый блеск, которым он окружил свой двор, сделали последний средоточием для французского дворянства и тем самым, разумеется, усиливали королевскую власть, королевское значение, а между тем беспрестанные войны продолжали давать занятие дворянству и потреблять его силы. Для поддержания придворного блеска нужны были деньги, и Франциск начинает продавать судейские места и всякого рода должности; доход от этой продажи простирался до 400 000 франков ежегодно.
Франциск принял титул герцога Миланского и личное начальство над войском, которое еще Людовик XII перед смертью приготовил для нового вторжения в Италию. Союзники, к которым принадлежали теперь император Максимилиан, герцог Миланский, Фердинанд Католик и правивший Флоренциею Лаврентий Медичи (Венеция была за французов), наняли швейцарцев для преграждения Франциску пути в Италию; но французский король проник в Италию трудными горными проходами и в сентябре 1515 года поразил швейцарцев при Мариньяно, недалеко от Милана – первое поражение, претерпенное швейцарцами, которые до сих пор считались непобедимыми; герцог Миланский Сфорца должен был не только сдать свою столицу французам, но и отказаться от всех прав своих на герцогство в пользу короля французского.
Папа, теперь Лев X из фамилии Медичи, знаменитый покровитель наук и искусств, боясь усиления испанцев в Италии, завел переговоры о союзе с Франциею еще при жизни Людовика XII, а после сражения при Мариньяно заключил формальный союз с Франциском I, выговорив разные выгоды для своих родственников Медичи; кроме того, при свидании в Болонье король и папа заключили конкордат относительно церковных дел во Франции: еще король Людовик IX законом, известным под именем «прагматической санкции», отстранил влияние папы на избрание французских епископов и аббатов; при короле Карле VII, благодаря Базельскому собору, утверждена была вторая прагматическая санкция, ограничивавшая власть папы в делах французского духовенства, что и послужило основанием свободы так называемой Галликанской Церкви; теперь Франциск I своим конкордатом 1516 года отказался в пользу папы от некоторых статей прагматической санкции, но зато выговорил себе право инвеституры в самых обширных размерах; во Франции в это время было 10 архиепископий, 83 епископии, 527 аббатств, и король получил право назначать на все эти места, тогда как прежде архиепископы, епископы и аббаты избирались духовенством; этим средством французское духовенство приведено было в зависимость от короля.
Франция видимо брала верх, но скоро для Франциска I явился страшный соперник. В начале 1516 года умер Фердинанд Католик, Испания перешла к внуку его, Карлу, который по наследству от бабки был уже владетелем Нидерландов; в 1519 году умер другой дед Карла, император Максимилиан, и явился вопрос – кому быть императором? Трое сильнейших королей Европы добивались первой короны в христианстве – Франциск французский, Карл испанский и Генрих VIII английский, ибо в это время императорское достоинство не утратило еще своего значения, какое придавалось ему в Средние века; римские предания о единой всемирной империи, о едином императоре, главе всех других владетелей, были освящены католическою Церковью, которая требовала одного папу и одного императора; богословы утверждали, что пророк Даниил указал на всемирную Римскую монархию как на последнюю, с разрушением которой последует кончина мира, что Спаситель освятил ее, родившись в то время, когда весь мир подчинялся Риму.
С возрождением наук явились возражения и против всемирной монархии; Эразм Роттердамский утверждал, что «такой монархии не существовало и никогда не может существовать; римляне величали себя владыками мира, а половина земли была им неизвестна; они считали антиподов баснею, а теперь мореплаватели посещают землю антиподов; Римская империя была разрушена варварами, папы воскресили имя, а не дело; да и где взять государя, способного управлять целым светом ?» Несмотря на то, императорский титул имел большую привлекательность, а главное – сильных государей привлекала возможность иметь непосредственное влияние надела Германии и Италии. Понятно, что настоящими соперниками в искании императорского титула могли быть только континентальные государи; много употреблено было интриг, много потрачено со стороны Франциска и Карла, наконец, последний осилил и был провозглашен императором под именем Карла V.
Соперничество между Испаниею и Франциею еще более усилилось. Много говорят о стремлении Карла V и вообще Габсбургского дома к всемирной монархии. Может быть, мечта о такой монархии и была у Габсбургов; что же касается действительности, то у них не было вовсе средств для утверждения своего господства в Европе. Главным препятствием к тому было существование на континенте такого могущественного государства, как Франция, к которой обращались, которую, следовательно, усиливали своим союзом все менее значительные державы, боявшиеся могущества Габсбургского дома; венецианские послы, отличавшиеся тонкою наблюдательно-стию и верностию своих выводов, писали: «У короля испанского много владений, но все они разбросаны на дальнее расстояние друг от друга; у короля французского одно государство, но сплошное и послушное ему; одиннадцать провинций Франции представляют крепкие члены единого тела, сообщающие друг другу силу и жизнь». Венецианские послы считают Францию могущественнее всех христианских государств, способнее всех к завоеваниям; утверждают, что Франция пошла бы быстрыми шагами к всемирной монархии без соперничества со стороны Карла V. В половине XVI века французы уже толкуют о Рейне как о естественной границе Галлии.
Относительно воинственности французов один венецианский посол пишет: «Во Франции не уважают знатных людей, которые не любят войны и не ищут ее». В мемуарах Монлюка читаем: «Благородное и великодушное сердце может прилепиться только к войне. Не следует возобновлять крестовых походов, потому что мы не так религиозны, как наши добрые предки, лучше упражняться в Америке или воевать соседей, требовать Милана и Неаполя». Таким образом, итальянские войны являются для нас следствием национального стремления, а не прихоти королей. Венецианские послы говорят, что французы в своем завоевательном стремлении сдержаны были Карлом V; французы говорят, что Карл V в своем ненасытном честолюбии, в своем стремлении ко всемирной монархии был сдержан Франциском I; мы должны сказать, что оба сдержали друг друга и тем поддержали свободу Западной Европы, ее политическое равновесие. Вот смысл борьбы между Карлом V и Франциском I.
Борьба началась в Италии в 1521 году. Императорские войска отняли у французов Милан. К этой неудаче для Франциска I присоединилась еще новая беда: измена коннетабля, герцога Карла Бурбона. Карл, раздраженный тем, что процесс, который он вел о владениях тестя своего, был решен не в его пользу, перешел на сторону врагов Франции, Карла V и союзника его, Генриха VIII английского. Бурбон в 1524 году явился предводителем императорского войска в Ломбардии, и французы должны были очистить эту страну; тут они потеряли своего знаменитого рыцаря Баяра, которого память история обязана почтить не за то, что он был без страха, но за то, что он был без упрека.
Война велась в то время самым бесчеловечным образом, победители не щадили побежденных, и все средства считались позволительными, чтобы вредить врагу; герцог Феррарский предложил Баяру отравить враждебного Франции папу, Баяр по чистоте своей сначала не понял в чем дело, а потом, понявши, с ужасом отвергнул предложение. Французы отличались своим развратом в Италии; в доме, где жил Баяр, женщины пользовались совершенною безопасностию и уважением; в то время, когда добыча была главною целью воина, Баяр отличался совершенным бескорыстием.
Выгнавши французов из Италии, императорские войска под начальством Бурбона и Пескары вошли во французские владения и осадили Марсель, но принуждены были снять осаду; а между тем король Франциск собрал войско, вступил снова в Италию, занял Милан и пошел осаждать Павию; здесь в феврале 1525 года напали на него императорские войска: Франциск потерпел страшное поражение и был взят в плен. Но это несчастье французского короля не покончило борьбы в пользу Карла V. Франция не потеряла своего значения от того, что король ее был в плену; Италия, терпя невыносимые тяжести от императорского войска, обращалась к ней с просьбою о союзе, и правительница Франции, Луиза Савойская, мать короля Франциска, вошла в переговоры с венецианами и папою Климентом VII (Медичи), собрала войско; Англия была на ее стороне. Между тем Франциск I протомился целый 1525 год в плену в Мадриде и к концу года опасно занемог. Карл V, боясь, что смерть Франциска лишит его плодов победы при Павии, поспешил войти в переговоры с своим пленником: Франциск для получения свободы согласился на все предложенные ему условия с твердым намерением не исполнить их, что заявил окружавшим его французам; возвратясь во Францию, он созвал выборных (нотаблей), и те объявили, что Мадридский договор не может быть исполнен, потому что король обязался в нем уступить императору Бургундию и Франш-Конте, тогда как король не имеет никакого права отчуждать провинции государства, и Франциск начал опять войну с Карлом в союзе с итальянскими государствами.
Франциск I. Портрет работы Франсуа Клуэ, ок. 1540
Папа дорого поплатился за союз с Франциею: императорское войско было составлено из сброда разных наций, из людей, которым прежде всего нужны были деньги; денег не было у главного предводителя, Карла Бурбона, и войско, не получая жалованья, раз пять бунтовало в три первые месяца 1527 года; чтоб избавиться от этих бунтов, дать добычу своим храбрецам, Бурбон решился вести их на Рим. 6 мая город был взят приступом, при самом начале которого Карл Бурбон был убит; смерть вождя ожесточила войско и уничтожила всякую дисциплину; разъяренные солдаты начали грабить Рим, не щадя церквей и монастырей, пытками вымучивали у жителей деньги, многих побили. Папа, убежавший в замок Святого Ангела, обязался заплатить 400 000 червонных и уступить императору несколько городов. Карл V, находившийся в это время в Испании, притворился очень огорченным, надел траур, а между тем настаивал, чтоб папа исполнил свои обязательства насчет уступки городов.
Борьба Франциска I с Карлом V, прекратившаяся на время и опять возобновлявшаяся, велась спеременным счастием и представляет мало занимательного в подробностях. Франциск I не мог утвердиться ни в Милане, ни в Неаполе; Карл V удержал за собою оба эти владения; но зато, когда император покушался входить в пределы Франции, то походы его оканчивались неудачно, и французы удержались в Савойе и Пиемонте, также в некоторых местах Миланского герцогства. Любопытны средства, которые французский король употреблял в борьбе с могущественным соперником. Разумеется, главным средством было отыскивание повсюду врагов Карла V, заключение союзов против него: чрез это круг европейской политической деятельности распространялся, общая жизнь и разнообразие отношений усиливались.
Как ревниво европейские государства следили тогда за усилением сильных между ними, как трудно, следовательно, было явиться завоевателю, всего лучше видно из письма Карла V к брату своему Фердинанду. Признаваясь, что силы Габсбургского дома недостаточны для сопротивления туркам, Карл пишет: «Что же касается помощи от других государей христианских, то на нее нечего надеяться, ибо они предпочитают собственный интерес интересу христианства и боятся вступить в борьбу с турками, чтоб не дать усилиться Австрийскому дому». Но этого мало, что европейские государи боялись помочь Габсбургам против турок; французский король вступает в союз с турками против Карла V; первая мысль об этом союзе принадлежит матери Франциска I, Луизе Савойской, которая, видя своего сына в плену у испанцев, решилась в такой беде обратиться к султану. Потом сам Франциск I прибегнул к тому же средству, видя «Французское королевство как бы в осаде со всех сторон, со стороны Испании, Фландрии, Италии и Англии». Точно так же, будучи ревностным католиком, преследуя протестантов в своих владениях, французский король входит в сношения с германскими протестантами для поддержания их против императора.
Уже было сказано, что Франциск I, кроме борьбы своей с Карлом V, знаменит покровительством, какое оказывал возрожденной науке и искусству во Франции. Еще Людовик XII привлек во Францию славного своею ученостию грека Иоанна Ласкариса, деятельность которого, впрочем, обнаружилась преимущественно при Франциске I. Главным советником Франциска в деле распространения знаний был ученый епископ Дюшатель, который присоветовал подле старого схоластического университета учредить новые кафедры для удовлетворения новым научным потребностям; так, учреждены были кафедры греческого, еврейского языков и латинского красноречия (для изгнания монашеской латыни); позднее были учреждены еще три королевские профессуры: для математики, для римской философии и для медицины; из ученых медиков особенно прославился приехавший в Париж из Брюсселя Андрей Везалиус, основатель новой анатомии. Составлялись богатые собрания рукописей и древностей, для приобретения которых посылались ученые в Италию, Грецию и на Восток. Подле усиленного занятия древностями и результатов этих занятий французская литература представила знаменитое произведение на языке народном и совершенно в духе народном: это роман Рабле «Похождения Гаргантюа и сына его, Пантагрюэля» – злая, остроумная и бесцеремонная насмешка над самыми крупными явлениями тогдашней французской жизни. Роман был принят с восторгом обществом, потому что совершенно приходился по народному характеру; книга имела 60 изданий и до сих пор не потеряла значения во французской литературе.
Последние годы царствования Франциска I знамениты интригами, которые велись двумя любовницами королевскими: старою, Дианою Пуатье (герцогинею Валентинуа), и новою, герцогинею Этамп. Это явление замечательно для нас только в том отношении, что показывает, как интересы сосредоточиваются около двора, около придворных отношений, другие отношения не имеют самостоятельного значения.
