Борис Друбецкой едет в Ольмюц к Болконскому насчёт протекции на должность адъютанта в штаб. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по десяти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо делать свою карьеру и не упускать случаев».
В штабе на него обращают мало внимания не только офицеры, но и денщики. Болконский в тот день оказывается дежурным. Борис идёт в приёмную и видит, как князь Андрей с видом небрежной усталости выслушивает стоящего перед ним навытяжку генерала в орденах. «Извольте подождать», – бросает он генералу, увидев Бориса. «Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе... была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда-нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписаной субординации».
Андрею приятно покровительствовать молодому человеку. Он ведёт Бориса к важному вельможе, князю Долгорукову. Тот приближён к Государю, а Кутузов с его штабом теперь, после царского приезда, почти ничего не значат.
«В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата [австрийского военного штаба] и оба императора. На совете, в противность мнению стариков – Кутузова и князя Шварценберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту». На этом настояла партия молодых. Все полагались на превосходство числа русско-австрийских сил над наполеоновскими. Австрийскому генералу Вейротеру поручили выработать диспозицию битвы.
Появляется Долгоруков – член партии молодых. Возбуждённо болтая, рассказывает Болконскому, как на военном совете они превозмогли стариков. «Выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?»
Бонапарт, сам желающий сражения, нарочно распространяет в эти дни слухи о слабости своей армии и присылает Александру I письмо с видом, что отчаянно старается выиграть время. Долгоруков, легкомысленно смеясь, рассказывает, как составляли ответ Бонапарту и не знали, как к нему обратиться: императором его никто величать не хочет. Билибин к общей потехе предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода». Долгоруков напоминает князю Андрею известный анекдот, как Бонапарт, желая испытать Маркόва, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова, и как Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
Болконский представляет Долгорукову Бориса и просит посодействовать этому юноше. Но в этот момент Долгорукова зовут к императору. Со словами: «Какая досада! Отложим до другого раза», тот уходит.
Борис зачарован мыслью о том, что в штабе он может быть так близок к высшей власти. От Государя тем временем выходит князь Чарторыйский и идёт прямо на Болконского, ожидая, что тот поклонится и даст ему дорогу. Князь Андрей не делает ни того, ни другого. Чарторыйский, нахмурившись, обходит его.
«Вот эти люди решают судьбы народов», – со вздохом говорит Болконский Борису.
См. полный текст этой главы романа и его краткое содержание целиком. Для перехода к краткому содержанию следующей / предыдущей главы «Войны и мира» пользуйтесь кнопками Вперёд / Назад ниже текста статьи.
© Автор краткого содержания – Русская историческая библиотека.