Экономический материализм как философия истории Маркса

Философия истории Карла Маркса носит название экономического материализма. Мы имеем мало положительных указаний относительно истории этого учения, относительного того, под каким философским и научным влиянием оно складывалось. В сочинениях Маркса мы не находим ни последовательного его развития, ни систематического его изложения. Марксистская философия истории выражена там в виде нескольких парадоксов, отрывочных суждений, которые все можно собрать на двух-трех страницах, потому отнюдь не представляет в изложении самого Маркса законченной, выработанной теории. По-видимому, на его возникновение влияли не новые философские исследования. Учение экономического материализма по отношению к старому фейербахианству Маркса является не пересмотром, а лишь воспоминанием.

Идея экономического материализма, по-видимому, явилась у Карла Маркса как интуиция, известная догадка или впечатление, с одной стороны, от той экономической действительности, которая его окружала, а с другой стороны, от углубленных занятий политической экономией. Что же представляет собой для Маркса экономический материализм, – есть ли это теория выяснения исторических событий в их эмпирической связи или же это есть учение об исторической сущности в том смысле, в каком, например, гегелевская философия истории есть именно учение об исторической сущности? – Для Гегеля «дух», «понятие», есть истинная реальность в истории, все же остальное есть лишь форма проявления для этой субстанции, все это несамостоятельно, иллюзорно, все это есть надстройка. Поэтому философия истории у Гегеля есть метафизика истории, несмотря на то, что она выражается в изложении конкретных исторических фактов. Если бы написать историю какого угодно государства по Гегелю, то в основу всех исторических фактов, исторических зависимостей и реальностей нужно положить саморазвивающееся понятие. Экономический материализм понимается в настоящее время нередко просто как учение, отмечающее чрезвычайную важность экономических факторов, в этом смысле он не имеет ничего специфического.

Но у Маркса, по его глубочайшей идее, экономический материализм имеет совсем не это значение или, по крайней мере, это есть лишь нечто производное. У Карла Маркса экономический материализм имеет все признаки метафизики истории, не эмпирического (основанного на опыте), но метафизического (основанного на постулируемой без доказательств догме) учения. Это есть учение о сущности истории, совершенно аналогичное по духу тем заведомо метафизическим учениям, которые мы имеем у Фихте, Гегеля и некоторых других. Но если у Гегеля сущность истории сводится к развитию понятий или движению мирового духа, то у Маркса сущность истории сводится к закономерному развитию экономического базиса. По отношению к этой единственной реальности, субстрату истории, все ее проявления, все стороны исторической жизни оказываются надстройкой или идеологией. Это не значит, чтобы их не существовало в эмпирическом смысле (например, религия, литература, мораль признаются как факт, но объявляются надстройкой), но это значит, что их существование в метафизическом смысле иллюзорно, несамостоятельно, они есть надстройка в том смысле, что не им принадлежит действительная, самобытная реальность в истории, а принадлежит она лишь экономическим факторам.

В этом смысле экономический материализм, каким он представляется в философии Маркса, несомненно есть метафизическое учение, но метафизика его уже не идеалистическая, а материалистическая. По форме своей это метафизическое учение принадлежит к числу догматических (в противоположность критическим), т. к. не сопровождается предварительным критическим исследованием самой возможности метафизики истории. Это различие между экономическим материализмом как метафизикой истории и экономическим истолкованием истории как простым приемом исследования не только не всегда строго проводится, но чаще всего даже вовсе упускается из виду. Между тем в действительности, если где и есть некоторое сближение Маркса с Гегелем, то это именно здесь, в концепции философии истории как метафизики истории.

О подробностях трактовки хода истории в экономическом (или историческом) материализме Карла Маркса – см. в статье Маркс об общественно-экономических формациях.

Маркс, Энгельс и дочери Маркса

Маркс о свободе и необходимости в истории

Рассмотрим теперь, как разрешается в философии истории Маркса проблема свободы и необходимости, проблема сочетания индивидуальной деятельности и закономерной связи. Один из предшественников Карла Маркса, «утопический социалист» Оуэн, провёл в своей философии исторический детерминизм до полного уничтожения личности, объявив ее безответственной. Это та самая проблема, которую разрабатывает немецкий идеализм в своем развитии, отстаивая, с одной стороны, права свободной личности, указывая ей идеальные задачи, апеллируя к ее свободе, а с другой – устанавливая закономерность, цельность исторического хода развития. Метафизический фатализм особенно выразительно сказался у Гегеля, учившего о «лукавстве разума» («List der Vernunft»), т. е., о том, как разум обманывает людей, пользуется их кажущейся свободой, идеями, желаниями, страстями для своих собственных целей.

В отношении к проблеме свободы и необходимости философия истории Карла Маркса является последовательным детерминизмом; она рассматривает поступки и действия людей как причинно обусловленные, как необходимые следствия предшествующих причин. Такое механическое воззрение на человеческую волю исключает ее свободу и личную ответственность. При таком понимании в философии Маркса человека и человеческого общества весьма трудно избежать фатализма – воззрения, по которому человеческая личность является безответственной и, следовательно, пассивной игрушкой обстоятельств. Но наряду с этим марксизм есть боевая социалистическая доктрина, которая имеет в виду призывать людей к действию, воспитывать их в известном мировоззрении, подчинять известному идеалу. Удовольствоваться лишь, так сказать, изъявительным наклонением, т. е. только установлением связи причин и следствий, по самой своей природе марксизм не может; он нуждается и в повелительном наклонении. То же самое философское противоречие можно видеть и у Оуэна. И Оуэн устанавливает теорию последовательного детерминизма, а наряду с тем апеллирует к человеческой воле.

Этот вопрос о свободе и необходимости совершенно не вмещается в философии марксизма, и философский кризис марксизма, отчасти и в русской литературе, раньше всего начался именно с этой проблемы: как соединить идеи о свободе и необходимости.

Иногда отвечают на этот вопрос так, что свобода есть осознанная необходимость; этот ответ мы встречаем у представителей марксизма и иногда у самого Карла Маркса. Это есть по недоразумению повторяемая формула Гегеля, у которого она имеет содержание совершенно иное, нежели в марксизме. На метафизическом языке Гегеля это значит, что понятие, проходя последовательные стадии своего развития, через внешнюю природу, представляющую у Гегеля «инобытие духа», бессознательный его фазис, развивается до свободы, т. е. самосознания. Вот что значит это у Гегеля, но что это значит на языке экономического материализма Карла Маркса?

Вообще говоря, свобода и необходимость сливаются неразличимо только для такого существа, для которого бытие и воля есть одно и то же. Такое существо может мыслиться только как абсолютное, как Божество; для всех же ограниченных существ необходимость есть только необходимость, и сознанная необходимость не только не становится свободой, а иногда испытывается как настоящее рабство или иго.

Маркс о классовой борьбе

Следующая оригинальная особенность философии истории Карла Маркса есть теория классовой борьбы, учение об историческом процессе как о борьбе классов.

Для правильного понимания этого учения нужно прежде всего указать на его философскую связь с мыслителем Иеремией Бентамом и бентамизмом. Правда, Маркс резко отзывается лично о Бентаме, но, тем не менее, в существе дела учение о классовой борьбе есть не что иное, как социальный или классовый бентамизм.

Бентамизм рассматривает человеческую личность и человеческое общество как арифметику интересов. Философия Карла Маркса делает еще один шаг и прибавляет, что эта арифметика интересов приводит к образованию групп с одинаковыми интересами или общественных классов, так что марксизм есть как бы арифметика классовых интересов. В этом смысле идейная преемственность между английской классической политической экономией и марксизмом есть факт, твердо установленный.

Для философии истории марксизма характерно утверждение не о том, что в истории вообще наблюдается борьба классов, а то, что история есть только борьба классов, и экономическая борьба классов есть истинная цель исторического процесса. Что касается самого понятия класса, то у Маркса оно остается совершенно невыясненным и неопределенным, но можно заключить, что класс есть группа лиц, имеющих одинаковые интересы, с одной стороны, а с другой стороны, класс есть группа лиц, выражающих известную тенденцию или сторону в развитии производительных сил в данной организации производства.

Что касается до общей идеи классового истолкования Карлом Марксом истории, положительная сторона ее в том, что она обращает внимание историков на социальную сторону исторических событий, но при этом она страдает той же слабостью, какой страдает вообще детерминистическая массовая концепция истории; она совершенно стирает личность, поглощает, растворяет ее в классовой психологии. Между тем всякая общественная группа состоит из живых личностей, которые, даже имея общие интересы, все-таки реагируют на них как личности, как живые люди. Указывая на определяющее значение в истории борьбы классов, классовых интересов, Маркс является, как его характеризует Зомбарт с этой стороны, так сказать, историческим пессимистом; он ищет объяснение истории исключительно в низших ее сторонах. Нельзя не отметить при этом в самом Марксе странного и поразительного даже контраста между этим его пессимизмом настоящего и оптимизмом будущего. Все прошлое истории и все настоящее истории для него представляются как борьба классов, заводящей пружиной которой являются личные интересы, между тем для будущего государства им предвидится полная гармонизация этих интересов, как бы нейтрализация их.

У Маркса нет определенного понятия, что такое развитие производительных сил, нет определенного термина. Для философии Карла Маркса с её механическим пониманием и общества, и экономических отношений развитие производительных сил есть что-то вроде самого материального процесса производства благ или вроде того, что Адам Смит разумел под производительным трудом, т. е. трудом, в результате которого непосредственно получаются материальные блага. Между тем развитие производительных сил связано вообще с исторической жизнью человечества и прежде всего с духовной жизнью самого человека, и в этом смысле оно есть результат столько же экономической жизни, сколько и духовной. Это есть общее выражение мощи человечества, достигнутой им в области материальной жизни в связи с его духовным творчеством; между духовным творчеством и материальным производительным процессом, вопреки мнению Карла Маркса, не существует непроницаемой перегородки.

При написании статьи использованы работы крупнейшего русского философа С. Н. Булгакова