Крупнейший исламский философ X века Ашари поначалу был горячим приверженцем мутазилизма, но, достигнув сорокалетнего возраста, вернулся в лоно правоверия и реформировал его. Ашари отвергал, с одной стороны, резкие проявления рационализма, характерные для мутазилитов, а с другой – крайний формализм правоверия. Он занял среднее положение между мутазилитами, лишавшими бога всех его атрибутов, и сторонниками преданий (хашвийя, ахль аль-хадис), которые, слепо следуя букве, а не духу писания, представляли себе аллаха человекообразным. Тогда как некоторые сектанты (джахмиты) говорили, что человек совсем не волен в своих поступках и не несет за них никакой ответственности, Ашари утверждал, что такая ответственность существует. Тогда как мутазилиты, считая Коран сотворенным, выступали против поборников священного предания, объявлявших Коран предвечно существующим (включая материалы, которыми и на которых он написан), Ашари видел в Коране вечное слово Божье, но его буквы, чернила и материал считал произведением рук человеческих. Он не мог пренебречь разумом (акль), который мутазилиты признавали основным источником религиозного и философского познания. Но Ашари придал ему смягченную форму назара, умозрительного познания аллаха. С другой стороны, он осудил правоверный таклид (принятие слов или действий другого человека как авторитета, без обсуждения мотивов). В общем Ашари защищал правоверие рационалистическим оружием, заимствованным у его мутазилитских врагов. Идя таким путем, он обрекал себя на всеобщее недовольство.

Учение Ашари было дополнено его учениками-ашаритами, самый выдающийся из которых, Бакиллани, внес в него метафизические понятия. Но понадобилось около ста лет, чтобы Ашари был признан как крупнейший авторитет в области догматики правоверного ислама. Произошло это благодаря поддержке знаменитого сельджукского визиря Низама аль-Мулька.