Осенью 1903 в Петербурге возникло «зубатовское» Общество фабрично-заводских рабочих, во главе которого стал священник Георгий Гапон. Личность, по-видимому, не особенно выдающаяся, но с большим честолюбием, он скоро подпал под влияние своего социалистического окружения и «плыл по течению». С началом либерального управления министра Святополк-Мирского деятельность Гапона приобрела характер систематической пропаганды. Он ещё теснее сблизился с левой интеллигенцией и обещал ей подготовить рабочее выступление. Удобным моментом для него было сочтено подорвавшее престиж власти падение Порт-Артура.
29 декабря 1904 руководители гапоновского общества на оборонном Путиловском заводе предъявили дирекции требование уволить одного мастера, который, якобы, без основания рассчитал четверых рабочих. 3 января 1905 года забастовал весь Путиловский. Требования бастующих носили пока экономический характер, но уже такой, что от их исполнения упала бы вся отечественная промышленность (8-часовой рабочий день, высокий минимум зарплаты). Гапоновское общество, видимо, располагало немалыми средствами. Поговаривали, что деньги шли ему из враждебных России японских источников.
Стачка начала распространяться на всю столицу. Большие толпы бастующих ходили от завода к заводу и настаивали, чтобы везде прекращали работу, грозя в противном случае насилием. 5 января 1905 на совещании с участием социал-демократов была составлена политическая программа движения. 6 января выработали петицию к царю. В тот же день был сделан выстрел картечью по Николаю II, приехавшему на водосвятие.
…На Крещение поехали к водосвятию в Петербург. После службы в церкви Зимнего крестный ход спустился к Неве на иордань – и тут во время салюта гвардейской конной батареи от Биржи одно из орудий выстрелило настоящей картечью и обдало ею рядом с водосвятием, ранило городового, пробило знамя, пули разбивали стёкла в нижнем этаже Зимнего и даже на помост митрополита упали несколько на излёте.
Салют ещё и затем продолжался до 101 выстрела – царь не пошевелился, и не побежал никто, хоть могла прилететь и опять картечь.
Было ли это покушение или случайность – среди холостых попался один боевой? Или опять дурной знак? Угодили бы точней – перебили бы несколько сот человек…
(А. И. Солженицын. «Август Четырнадцатого», глава 74.)
8 января в забастовавшем Петербурге последний раз вышли газеты, а затем во взволнованную рабочую массу была неожиданно брошена идея похода к Зимнему дворцу. Адресованная царю «рабочая петиция» подделывалась под тон простонародной массы, но было ясно, что её составил опытный социал-демократический агитатор. Главным требованием в ней стояло не повышение зарплаты и улучшение рабочих условий, а общие-прямые-равные-тайные выборы в Учредительное собрание. Были и ещё 13 пунктов, в том числе все свободы, ответственность министров и даже отмена всех косвенных налогов. Петиция оканчивалась дерзко: «Повели и поклянись исполнить… не то все мы умрём на этой площади, перед твоим дворцом!»
Власть была очень плохо осведомлена о характере движения. Газеты не выпускались, градоначальник целиком доверял Гапону, городская полиция была слаба и немногочисленна. Градоначальник пробовал развесить по городу объявления о запрете шествия, но по причине забастовки типографистов удалось изготовить только небольшие, невзрачные афишки. Гапон в собраниях убеждал рабочих, что опасности никакой нет, что царь примет петицию, а если откажет – то «нет у нас царя!» Не сумев предотвратить демонстрацию, власть расставила войсковые кордоны на всех путях, ведущих из рабочих кварталов к дворцу.
В воскресенье, 9 января 1905, толпы народа двинулись из разных районов города в центр, с расчётом к двум часам сойтись у Зимнего дворца. Застенчивый царь побоялся выйти к народу, разговаривать с массами он не умел. Коммунистические авторы позже лживо писали, что шествие было сугубо мирным. Однако на самом деле всё обстояло иначе. В городе воинские кордоны ни предупреждениями, ни угрозами, ни холостыми залпами не могли остановить наседающих рабочих толп. Люди кое-где с «ура!» бросались на армейский строй, студенты оскорбляли солдат бранью, кидали в них камнями, стреляли из револьверов. Тогда в ряде мест по толпе были сделаны ответные залпы, от которых погибло 130 человек и несколько сот получили ранения (всего в демонстрации участвовало 300 тысяч). Гапон благополучно скрылся.
Несколько дней в Петербурге царила страшная неразбериха. Полиция была в смятении. По городу разбивали фонари, грабили магазины и частные дома, вечерами перерезали электричество. Министр внутренних дел Святополк-Мирский и петербургский градоначальник Фуллон были оставлены со своих постов. Место Фуллона занял твёрдый Дмитрий Трёпов. Под его руководством город стал успокаиваться, люди постепенно возвращались на работу, хотя революционеры пытались этому насильственно препятствовать. Но волнения перекинулись на другие города. Огромное впечатление «Кровавое воскресенье» 9 января произвело и за границей.
19 января Николай II принял в Царском Селе собранную Трёповым депутацию благонамеренных рабочих разных заводов.
…Вы дали вовлечь себя в обман изменникам и врагам нашей родины, – сказал царь. – Мятежные сборища только возбуждают толпу к таким беспорядкам, которые всегда заставляли и будут заставлять власти прибегать к военной силе… Знаю, что нелегка жизнь рабочего. Но мятежной толпой заявлять мне о своих нуждах – преступно. Я верю в честные чувства рабочих людей и поэтому прощаю им вину их.
На пособие семьям пострадавших из казны было отпущено 50 тысяч рублей. Была создана комиссия сенатора Шидловского для выяснения нужд рабочих при участии выборных из их среды. Однако революционеры сумели провести в эту комиссию своих кандидатов, которые выставили ряд политических требований – комиссия так и не смогла приступить к работе.
