Две повести (главы) из числа составляющих роман «Герой нашего времени» – «Максим Максимыч» (см. полный текст и краткое содержание) и «Княжна Мери» (см. полный текст и краткое содержание) – Лермонтов не печатал в журнале, а обнародовал впервые в отдельном издании своего романа в 1840 г.

Герой нашего времени. Максим Максимыч. Краткое содержание. Иллюстрированная аудиокнига

Повесть «Максим Максимыч», написанная в 1839 г., составляет прямое – сюжетное и хронологическое – продолжение первой – «Бэлы» (см. полный текст и краткое содержание). Но в общей системе сложного повествования о Печорине «Максим Максимыч» занимает особое место: это предпоследний этап «беспокойств» лишнего человека: его бегство из опостылевшей России. В дальнейшем, нам остается узнать из предисловия к «Журналу Печорина» только о его смерти. В противоположность «Княжне Мери», «Максим Максимыч» имеет значение дополнения, необходимого для законченной вырисовки главного героя.

В «Максиме Максимыче» Печорин показан извне: описание его наружности, необходимое для романа, не могло найти места в его собственных записках («Тамань», «Фаталист», «Княжна Мери») и не поручено такому простодушному рассказчику, как Максим Максимыч. Единственное лицо, которому это могло быть поручено без нарушения правдоподобия, был человек того же общественного круга, как и сам Печорин, – офицер-путешественник.

Печорин в повести едет Персию неизвестно зачем – и именно эта эпизодичность, случайность, мгновенность встречи придает рассказу особую достоверность: Печорин здесь сфотографирован, тогда как в других повестях или он сам рисовал себя, или его рисовали. Лермонтов исчерпывающе дополнил этой повестью свой цикл повестей о нем, стремясь к беспристрастности показа своего героя.

С другой стороны, повесть дает образ Максима Максимыча в соотношении с образом Печорина; от этого контрастного сопоставления выигрывают в правдивости обе фигуры: и разочарованного гвардейца-аристократа, и простодушного старого служаки.

На путях Лермонтова к реализму «Максим Максимыч» – последний этап: в повести нет ни одного романтического штриха. Именно на опыте «Максима Максимыча» Гоголь мог утверждать, что в Лермонтове «готовился будущий великий живописец русского быта».

Многие новые вариации на сюжет Максима Максимыча появились в военных повестях Льва Толстого.