Император Тит Флавий Веспасиан (69-79 н. э.)

читайте также статью Иудейская война 66-70 гг.

Веспасиан провозглашает себя императором

В сабинской земле, близ города Реате, находился небольшой сельский дом, принадлежавший семейству почтенному, но незнатному и небогатому: там 17 ноября 9 года нашей эры родился будущий римский император Тит Флавий Веспасиан. Он был при Калигуле квестором, эдилом, претором, потом по просьбе своего покровителя Нарцисса (любимца императора Клавдия) был назначен начальником легиона, отличился в войнах на Рейне и в Британии, был награжден за это знаками триумфатора и саном консула. При Нероне Веспасиан был проконсулом Африки, приобрел там репутацию храброго, энергичного, справедливого, бескорыстного правителя; потому, когда понадобился опытный и осторожный полководец для войны с иудеями, Нерон назначил его, хотя он навлек на себя немилость тем, что не одобрял страсти Нерона к актерству. Лициний Муциан, правитель Сирии, получил приказ содействовать Веспасиану в усмирении мятежа иудеев. Пока Флавий Веспасиан вел эту войну, о которой мы расскажем ниже, в Италии произошли катастрофы, сменившие в один год (68-69 г.) Нерона Гальбой, Гальбу Отоном, Отона Вителлием. Тит Флавий Веспасиан, человек осмотрительный, не любивший рисковать, не хотел впутываться в эти раздоры. Получив известие о смерти Нерона, он послал своего сына Тита, бывшего его помощником (легатом), в Рим выразить его преданность Гальбе; точно так же он признал Отона, потом Вителлия, приводил войско к присяге на верность каждому новому императору. Но когда он приводил воинов к присяге на верность Вителлию, они имели суровый, недовольный вид и молчали. Из этого было заметно, что они хотят другого императора, и через несколько времени Флавий Веспасиан был почти одновременно в нескольких разных местах провозглашен императором. Раньше, чем присягнули ему его легионы, признал его власть правитель Египта, Тиберий Юлий Александр, и египетское войско громко выражало свое одобрение этому. Правитель Сирии Муциан, уже довольно давно советовавший Веспасиану принять сан императора, последовал примеру Юлия Александра.

Бюст Веспасиана

Бюст Веспасиана

Фото - shakko

 

После этого Веспасиан перестал колебаться; он был ободрен и благоприятными предзнаменованиями, которым придавал большую важность. В его распоряжении было много войск. В его собственном войске находилось до 60,000 человек; у Муциана было четыре легиона в Сирии, два легиона в Египте у Александра. Когда пришло в Европу известие о принятии Веспасианом императорского сана, власть его признали легионы, стоявшие в Мезии, Паннонии, Далмации; они желали отомстить Вителлию за Отона.

 

Правление Веспасиана

О гражданской войне Тита Флавия Веспасиана с Вителлием, победе первого и убийстве последнего – см. в статье «Вителлий». За смертью Вителлия последовало время террора. Занявшие Италию воины Веспасиана, раздраженные сопротивлением и алчные, свирепствовали в Риме, грабили, убивали, совершали всякие неистовства. Ни Антоний Прим, ни Муциан, приехавший в Рим на другой день по взятии города и принявший на себя правление от имени Веспасиана, остававшегося в Александрии, не имели силы или желания остановить буйства воинов, опьяненных своею победою, и злобу доносчиков. Находившийся в Риме сын нового императора, Домициан, и тогда уже выказывал все те дурные страсти, которым потом дал такой широкий простор: «он получил титул и жилище цезаря, – говорит Тацит, – но, не занимаясь правительственными заботами, играл роль императорского сына лишь распутством». Однако ж он присвоил себе власть назначать сановников, и делал это так произвольно, что Веспасиан насмешливо написал ему, не назначит ли он преемника и ему самому.

Убийств было много. Победители не удовольствовались тем, что убили или казнили главных людей побежденной партии, как например, развратного, но храброго Луция Вителлия, брата убитого императора, и несчастного сына императора, имевшего титул Германика. Были убиты многие другие, не виноватые ни в чем, кроме того, что были очень богаты или пользовались большим уважением народа – например, Кальпурний Галериан и проконсул Африки Луций Пизон. Разыскивая приверженцев Вителлия, воины, под этим предлогом, врывались в дома, убивали, грабили, предавали поруганию женщин и девушек. Порядок восстановился только по приезде Веспасиана. Он посылал из Египта хлеб в Рим; население столицы было благодарно ему за спасение от голода; теперь оно ожидало, что он прекратит буйства, и встретило его с восторгом. Сенат поспешил дать императору Флавию Веспасиану все те права, какие в республиканское время принадлежали сенату и народному собранию и которые с этой поры сделались постоянными законными принадлежностями гражданской власти императора. Часть этого сенатусконсульта сохранилась на уцелевшей медной доске.

Сенатусконсульт об имперской власти Веспасиана, Lex de imperio Vespasiani, или «закон о власти царя», Lex regia, передавал императору независимое управление иностранными делами, управление совещаниями сената и соединенную с тем инициативу законодательства, назначение сановников по прежним формам и неограниченное право издавать распоряжения по религиозным, общественным и частным делам. Знаменитый немецкий историк Ранке думает, что этот акт можно считать первым опытом дать законную форму фактическому полновластию императора.

Lex de imperio Веспасиана

Бронзовая доска с текстом Lex de imperio Веспасиана

 

Вступлением Флавия Веспасиана на престол начинается новый период истории римской империи, золотой век её, ряд хороших императоров. Человек военных простых привычек, твердого характера, ясного практического рассудка, Веспасиан (правил в 69-79 гг.) был чужд всех сумасбродств и пороков, какими позорили себя его предместники. Первыми и главнейшими заботами нового императора были восстановление дисциплины в утратившем ее войске и приведение в порядок расстроенных финансов. Воины, говорит Светоний, были в одних частях войска упоены до наглости победой, в других озлоблены поражением; те и другие буйствовали. Веспасиан распустил большую часть воинов, сражавшихся за Вителлия, в остальном войске ввел старинную римскую дисциплину.

Веспасиан заботился о правосудии, о быстроте судопроизводства, отменил процессы об оскорблении величества, прекратил гнусную деятельность доносчиков. Он сам часто садился на форуме судить дела, и его пример возбуждал других судей к деятельности, так что было решено множество процессов, остававшихся без движения во время междоусобия. Гражданские законы были улучшены и пополнены. Веспасиан восстановил в народе уважение к сенаторскому и всадническому сословиям, удалив из них людей недостойных и пополнив их почтенными людьми. Он назначал сенаторами и всадниками не одних италийцев, но и людей, живших в провинциях, так что эти корпорации стали общими государственными. Веспасиан хотел этим упрочить единство государства и придать больше одинаковости устройству всех частей его. Вероятно, с тою же целью Веспасиан отнял независимость у многих свободных городов, как, например, у Родоса, Самоса, Византии, включил их в состав провинций, где находились они, и присоединил к непосредственным владениям Рима некоторые азиатские союзный государства (Киликию, Малую Армению, Коммагену, Эмесу). Но присоединением их Рим был больше прежнего вовлечен в пограничные войны с кавказскими народами, с Армениею, Парфиею, арабскими племенами Сирийской пустыни и Месопотамии. Важнейшим событием царствования Веспасиана была Первая Иудейская война.

С такой же энергией старался он привести в хороший порядок государственное хозяйство, собирал деньги в опустевшую казну. Финансовое управление Веспасиана было строго и бережливо; это возбудило много злоречия в населении Рима, привыкшем к расточительности императоров. Древние историки говорят, что Веспасиан восстановил все налоги, отмененные его предместниками, и ввел новые, что он сам занимался торговыми спекуляциями; молва утверждала, что он нарочно посылал управлять провинциями алчных людей, чтобы потом денежными штрафами брать у них награбленное, «выжимать насосавшиеся водою губки». Говорили, что он торгует должностями, пожалованием почестей, прощением преступников. Рассказывали множество анекдотов о жадности и скупости Веспасиана; в них проглядывают и черты шутливости, которою отличался он в частных разговорах.

Светоний рассказывает: однажды сын Веспасиана, Тит, говорил отцу, что неприличен установленный им налог с отхожих мест; когда были получены первые деньги от этого налога, он поднес к носу Тита золотую монету и спросил, дурно ли от неё пахнет. Однажды погонщик осла задержал Веспасиана на дороге, остановившись поправить подкову; подошел проситель; Веспасиану показалось, что погонщик задержал его лишь затем, чтобы проситель имел время подойти к нему со своей просьбой; он спросил погонщика, сколько прибыли дала ему поправка подковы, и потребовал половину себе. Однажды явились к нему депутаты провинциального города объявить, что их сограждане решили поставить ему статую. Он протянул им раскрытую ладонь и сказал, чтоб они поставили статую на этом пьедестале, то есть отдали ему деньги, каких стоила бы она. О Кениде, наложнице Веспасиана, говорят, что она, по согласию с ним, продавала гражданские и жреческие должности, продавала помилования преступникам и отдавала деньги ему.

Денарий Веспасиана

Денарий Веспасиана

Фото - Irton33

 

Форум Веспасиана

Но хотя и смеялись над скупостью Веспасиана, ему отдавали справедливость в том, что он употреблял деньги на полезные дела. При нем римское оружие одержало блистательные победы. Он возвел много громадных сооружений, проложил новые военные дороги, при проведении которых были прорыты горы, проломаны скалы, построены смелые мосты через быстрые реки. Веспасиан отстроил сгоревший Капитолий по прежнему плану, с тою только разницей, что сделал здание выше прежнего. При пожаре Капитолия расплавились те тысячи медных досок, на которых были вырезаны постановления сената и народного собрания; Веспасиан восстановил эти доски по спискам, находившимся в областных городах и у частных людей. Он застроил улицы, еще остававшиеся незастроенными после пожара, бывшего при Нероне; достроил колоннады, начатые Клавдием; улучшил водопроводы; украсил город огромным храмом Мира и колоссальным амфитеатром, развалины которого еще возбуждают удивление и теперь. Эти общественные здания образовали новый римский форум – форум Веспасиана. Они были украшены превосходнейшими произведениями греческой живописи и скульптуры, а при храме Мира была устроена публичная библиотека.

 

Характер Веспасиана

Практичный человек простых нравов, Веспасиан удалил от двора всю ту роскошь, все те блестящие пороки, какими опозорили себя его предместники; враг изнеженности и распутства, он не терпел подле себя разврата. Народ не осуждал его за то, что он дает своей любовнице Кениде такое положение, как будто она его жена; напротив, римлянам не понравилось высокомерие Домициана, который, когда Кенида хотела обнять его по возвращении его в Рим из поездки, подал ей руку для поцелуя. Веспасиан был по характеру приветлив; все имели доступ к нему; он не опасался убийц и заговоров; любил шутить. Римляне долго вспоминали грубые шутки, бойкие выходки, ловкие ответы веселого старика. Шутливость характера не покинула его и на смертном одре: когда болезнь его стала опасна, он, намекая на апофеоз, которого удостаивались императоры после смерти, сказал: «Плохо мне, я думаю, что становлюсь богом». Чувствуя приближение смерти (23 июня 79 г.), Веспасиан встал со словами: «Император должен умереть на ногах» и ожидал смерти в военной позе.

 

Веспасиан и оппозиция республиканцев и философов

По старому римскому обычаю, Веспасиан занимался больше всего военной и гражданской администрацией; однако же он был друг искусств и наук, покровительствовал ученым и училищам. Но его сухому, практическому уму не нравилась мечтательность. Веспасиан ценил только то, что полезно государству и реальной жизни; философы, прорицатели, религиозные фантазеры сильно не нравились ему. Потому он изгнал из Рима философов не столько за их философские учения, сколько за то, что они держали себя высокомерно, важничали своими философскими мантиями и бородами, любили щеголять пренебрежением к обычаям, стояли в оппозиции к правительству и резко порицали его, смело высказывали свои республиканские убеждения. В отрывке Диона, найденном знаменитым исследователем рукописей Маи, об изгнании философов говорится: «Многие стоики и циник Димитрий излагали учения, несогласные с существующим порядком дел, и внушили эти убеждения большому числу людей; потому Муциан убедил Веспасиана изгнать из Рима всех этих людей, кроме одного Музония, – совет, внушенный Муциану, по-видимому, не столько нелюбовью к науке, сколько злобой; он в длинной речи Веспасиану высказал много мыслей, заслуживающих быть замеченными, как, например: «Они люди тщеславные; человек отрастит себе бороду, нахмурит брови, набросить на себя взорванный плащ, станет ходить босой, и уже выставляет себя философом, героем, образцом добродетели и подымает нос, хотя бы ровно ничего не смыслил; они смотрят на всех свысока: знатный человек у них дурак, простолюдин – подлец, красавец – развратник, урод – идеал красоты, богач – эгоист, бедняк – человек рабской души» (Дион, LXVI, 13). Димитрия и Гостилия Веспасиан не просто изгнал из Рима, а послал на острова в ссылку. Гостилий вел разговор, когда ему было объявлено о ссылке; он не замолчал, а сильнее прежнего стал говорить в порицание монархической власти; но потом он смирился. Димитрий держал себя по-прежнему, и Веспасиан велел сказать ему от своего имени: «Ты добиваешься того, чтобы я казнил тебя; но я не убиваю лающую на меня собаку».

По нелюбви к фантазерству Веспасиан изгнал из Рима «халдеев», прорицателей и астрологов, пользовавшихся склонностью тогдашних римлян к суеверию, ко всему таинственному и чудесному. Они имели такую власть над умами, что, когда Вителлий издал эдикт, объявлявший, что все астрологи должны удалиться из Рима к назначенному им сроку, – к 1 числу октября, – они в насмешку издали свой эдикт: «Халдеи объявляют, что к 1 октября не должно остаться на свете никакого Вителлия Германика». По своей нелюбви к восторженности, император Веспасиан преследовал христиан, которых считал имеющими те же экзальтированные мысли, какие произвели восстание в Иудее. По неприязни к людям, порицающим правительство, он осудил на изгнание, а потом и на смерть, сенатора Гельвидия Приска, имевшего республиканские убеждения и бывшего зятем Тразеи Пета. Тацит прославлял этих последних республиканцев, которые, подобно своему идеалу, Катону, мечтали о государственном устройстве, вычитанном ими из книг и совершенно не сообразном с действительными условиями. Но из рассказа самого Тацита ясно, почему император Флавий Веспасиан, вообще гуманный и любивший образование, мог предать смерти такого честного и почтенного человека, как Гельвидий.

Гельвидий искал славы преследуемого защитника свободы; в монархическом государстве он хотел остаться верен призраку республики, не хотел называть Веспасиана императором, не признавал императорскую власть законной. Тразея, Гельвидий и их друзья праздновали в своих домах дни рождения Брута и Кассия; на этих праздниках они пили тосты во славу памяти последних героев республики; такие демонстрации раздражали Веспасиана; раздражала его, привычного к строгому порядку военной дисциплины, и постоянная резкая оппозиция Гельвидия в сенате. Он отправил его в ссылку, потом, вероятно, по новым тайным обвинениям своих советников, велел казнить его. Веспасиан скоро раскаялся в своем опрометчивом распоряжении, хотел отменить это приказание; но Гельвидий был уже казнен. Тацит увековечил славу благородного человека, сохранявшая прямодушие и гражданскую доблесть среди испорченности нравов и всеобщего раболепства: «Гельвидий Приск, уроженец города Террацины, человек великих дарований, посвятил себя наукам не для того, чтобы прикрывать названием ученого равнодушие к общественным делам, а для того, чтобы приобрести твердость души в перенесении опасностей государственной деятельности. В философии он следовал тем мыслителям, которые называют благом только справедливое и злом только дурное в нравственном отношении, а власть, знатность и все другое внешнее не причисляют ни к благу, ни к злу. Когда он был еще только квестором, Тразея Пет отдал за него свою дочь, и он воспринял из характера своего тестя прямодушную твердость. Во всех делах жизни – как гражданин, сенатор, муж, зять, друг, он был одинаково непоколебим в добром, был безбоязнен и презирал богатство».