На нашем сайте можно познакомиться с жизнеописаниями и других римских императоров: Юлия Цезаря, Октавиана Августа (30 г. до Р. Х. - 14 г. по Р. Х.), Тиберия (14-37 гг.), Калигулы (37-41 гг.), Клавдия (41-54 гг.), Нерона (54-68 гг.), Гальбы (68-69 гг.), Отона (69 г.), Вителлия (69 г.), Веспасиана (69-79 гг.), Тита (79-81 гг.), Домициана (81-96 гг.), Нервы (96-98 гг.), Траяна (98-117 гг.), Адриана (117-138 гг.), Антонина Пия (138-161 гг.), Марка Аврелия (161-180 гг.), Коммода (180-192 гг.), Пертинакса (193 г.), Дидия Юлиана (193 г.), Септимия Севера (193-211 г.), Каракаллы (211-217 г.)

Коммод и Марк Аврелий

Когда благородный император Марк Аврелий умер (180 г. по Р. Х.) вдалеке от столицы, на престол вступил его сын Коммод, девятнадцатилетний юноша слабого, не самостоятельного ума и трусливого характера. Почти целое столетие Римом правили превосходные императоры династии Антонинов, получавшие престол по формальному усыновлению. Этот способ передачи власти давал такие хорошие результаты, что надо удивляться, как мог отступить от него Марк Аврелий, усердно заботившийся о благе государства. Это было новым доказательством, что школьные занятия стоической философией отнимали y него способность правильно понимать действительную жизнь и верно судить о людях.

Марк Аврелий и Коммод

Марк Аврелий перед смертью передаёт власть Коммоду. Художник Э. Делакруа, 1844

 

Марк Аврелий не сделал наследником престола путём усыновления достойнейшего из римских юношей (как это произошло в своё время с ним самим), а передал трон родному сыну Коммоду. Он думал, что учение и благой личный пример отца-философа пересилят в Коммоде недостойные врожденные качества, хотя образ жизни Фаустины, матери его сына, ясно показывал ему, что страсти имеют над чувственными людьми больше силы, чем разумные и добродетельные внушения. Но Марк Аврелий не видел или не хотел видеть легкомыслия жены. Так же не замечал он и пошлости Коммода, неспособного к благородным чувствам. Если бы замечал, то, вероятно, не дал бы участия в императорской власти безрассудному юноше, более походившему на свою развратную мать, чем на философа-отца, и не освободил бы Коммода от всякого подчинения разумным требованиям, дав ему неограниченную власть.

 

Прекращение маркоманской войны Коммодом

В момент смерти отца Коммод находился вместе с ним на театре маркоманской войны. Но, желая скорее вернуться к наслаждениям столичной жизни, он поспешил кончить длившуюся уже много лет утомительную войну с германцами невыгодными для Рима договорами, которые показали «варварам» слабость дунайской границы империи. Условия этих договоров не известны нам подробно. Мы знаем только, что Коммод отказался от отцовских планов создания за Дунаем двух новых провинций – Маркомании и Сарматии. Римляне покинули укрепления, построенные ими за Дунаем, а германские племена обещались возвратить пленных, выдать дезертиров и посылать вспомогательные отряды в римское войско. Коммод обязался давать им за это ежегодное вознаграждение: множество германцев получило земли в разных местностях империи.

Основанием германских поселений в римской империи Коммод проложил пути вторжениям в нее варварских племен; притом в самом войске империи стало с этой поры служить очень много германцев. Варвары, поселившиеся в римских владениях, нескоро утратили сочувствие к своим соплеменникам; это облегчало успех германских нападений на империю. Еще при Марке Аврелии обнаружилось, каковы были чувства переселяемых в империю германцев. По одному из прежних его договоров была основана в Италии, близ Равенны, германская колония. Услышав о возобновлении войны маркоманами, эти колонисты задумали овладеть Равенной. Попытка не удалась, и они были расселены по разным другим местностям. Теперь Коммод дал варварам новые опорные пункты в империи для нападения на нее. Это имело гибельные последствия.

 

Внешность и характер Коммода

Восстановив мир на Дунае, молодой император вернулся в Рим и был встречен там восторженными приветствиями войска и народа. «Когда Коммод приближался к столице, – пишет историк Геродиан, – весь сенат, вся масса населения бросились навстречу ему. Каждый хотел первым поднести ему лавровый венок и цветы, какие были в ту пору года; все это множество людей вышло далеко за город приветствовать молодого императора, происходившего от такого знаменитого рода. Римляне от искренней души любили Коммода, потому что он родился и вырос между ними, имел своими предками три поколения императоров и происходил из очень знатной фамилии.

Бюст императора Коммода

Император Коммод. Античный бюст

Автор фото - Gryffindor

 

Коммод был стройный человек высокого роста, красавец лицом, был одарен очень большою физическою силой, и был первый «порфирородный» (Porphyrogenetus) император: Марк Аврелий уже был государем, когда он родился. В первые три года Коммод не обагрял своих рук в крови, потому что от природы был не столько зол, сколько слаб и боязлив, и в начале слушался благоразумных советников, которыми окружил его отец. Когда они были вытеснены товарищами его разврата, и новые советники, воспользовавшись опасностью, какой подвергся он, овладели его доверием, Коммод стал действовать жестоко и, привыкая в распутстве к свирепости, дошел до кровожадности. В начале своего правления он отверг предателя, хотевшего купить себе безнаказанность доносом на соумышленников: секретарь и поверенный всех тайн Авидия Кассия просил свидания с императором. Коммод не допустил его к себе и, не читая, сжег документы, выданные им. Но впоследствии Коммод так поощрял доносы и шпионства, что в Риме исчезло доверие между людьми, стали владычествовать подозрительность и ужас, замерли последние остатки гражданских доблестей.

 

Казни Коммода

Несчастный случай, который произвел гибельную перемену в образе действий Коммода, был следующий. Однажды вечером (183 г.) император шел из амфитеатра; в темном, узком портике убийца, подстерегавший его, бросился на него с обнаженным мечом, воскликнув: «Это посылает тебе сенат!» Прежде, чем убийца мог нанести удар, он был схвачен телохранителями Коммода, и сознался, что был подослан убить императора его сестрою Луциллой. Она была замужем за Луцием Вером, a после его смерти вышла замуж за сенатора Клавдия Помпеяна. Она была недовольна тем, что занимала не первое, a второе место во дворце, завидовала императрице. Её второй муж был человек превосходный, непоколебимо верный обязанностям, и она не открыла ему своего замысла. Луцилла вела такой же образ жизни, как её мать Фаустина, имела много любовников, и между ними нашлись разорившиеся честолюбцы, готовые служить орудиями её властолюбия. Соучастники заговора были наказаны смертью; Луциллу Коммод сначала сослал, а потом казнил.

Этот случай произвел неизгладимое впечатление на робкого и подозрительного императора. В ушах Коммода постоянно звенели слова, сказанные убийцей, и он видел смертельных врагов во всех сенаторах, во всех людях, возвышавшихся над толпою знатностью или богатством. Доносчики, почти совершенно исчезнувшие из Рима при Антонине Пии и Марке Аврелии, снова занялись своим ремеслом, запугивали трусливого императора выдуманными опасностями и заговорами, преследовали фальшивыми обвинениями всех уважаемых обществом людей. Все, что дает почетное положение в обществе, было преступлением. Богатство возбуждало усердие доносчиков, потому что часть добычи доставалась им; честная жизнь была немым порицанием разврата Коммода, заслуги, оказанные государству, были доказательствами ума и энергии, опасных императору; кто пользовался доверием отца, те все были ненавистны сыну. Подозрение равнялось улике, обвинение было осуждением на смерть. Казнь влиятельного сенатора вела к надобности казнить всех, жалевших о нем: они могли пожелать отомстить за него. Раз отведав человеческой крови, император Коммод уже не знал ни сострадания, ни раскаяния.

В числе казненных Коммодом совершенно невинных людей историк Дион говорит о двух братьях Квинктилии Кондиане и Квинктилии Максиме, людях замечательных образованностью, военными подвигами и горячей братской любовью. Они вместе занимались учеными трудами (написали прекрасный трактат о сельском хозяйстве); все их труды и удовольствия были общие; и умерли они вместе. Они были люди честные, заслуженные, богатые, потому прислужники Коммода нашли их опасными.

 

Переннис

С каждым годом развивались разврат и свирепость Коммода. При таком правлении должность преторианского префекта необходимо должна была иметь чрезвычайную важность. Потому император давал ее людям, которые своим возвышением были обязаны исключительно ему, не пользовались уважением в обществе, не были знатны, не приобрели никаких прав на почет ни своим характером, ни заслугами; этих ничтожных людей, навлекавших на себя ненависть исполнением его свирепых приказаний, он легко мог отдавать на жертву раздражению народа. Со времени Адриана были обыкновенно два преторианских префекта, и оба эти места, обыкновенно, занимались юристами. Император Коммод снова соединил в руках одного человека всю власть, принадлежавшую преторианским префектам, и снова дал ей военный характер. Он назначил преторианским префектом Перенниса, человека очень даровитого, энергичного и чрезвычайно честолюбивого, заслужившего расположение императора раболепным усердием исполнять его волю. Под видом преданности императору, заботливости о его безопасности, Переннис неутомимо обвинял в злоумышлениях и казнил влиятельных и богатых людей, чтоб обогащаться конфискациею их имуществ, долю из которых он получал; кроме того, он добывал себе деньги всяческими притеснениями и продажею должностей. Таким образом, он приобрел несметное богатство. Коммод думал только о распутстве, играх и пирах, не занимался государственными делами, предоставлял Переннису полный произвол; отвага и честолюбие фаворита росли. Переннис заслужил себе должность преторианского префекта убийствами, расширял свое могущество тем же средством, он владычествовал над Римом; его сын, человек отважный, был главнокомандующим иллирийских легионов.

Вероятно, Коммоду стало казаться опасным такое могущество честолюбца, и, вероятно, он был рад случаю низвергнуть Перенннса. Этот случай состоял в том, что британское войско прислало в Рим многочисленную депутацию жаловаться на Перенниса; говорят, что число депутатов, присланных войском было 1,500. Это были храбрейшие воины, выбранные своими товарищами; они от имени войска потребовали прекращения причин его неудовольствия. Коммод немедленно казнил Перенниса (185 г.). Было объявлено, что Переннис хотел убить императора, чтобы самому занять его место; мы не знаем, справедливо ли было это обвинение, или оно было выдумано в оправдание казни. У Диона характер Перенниса изображен менее гнусным, чем y других историков.

Монета императора Коммода

Монета (сестерций) императора Коммода

Источник фото

 

Заговор Матерна

Появление британской депутации в Риме уже показывало упадок дисциплины; скоро после того появились другие симптомы деморализации императорского войска. Матерн, простой воин, человек отважный, набрал из дезертиров, отпущенников и беглых рабов многочисленную шайку разбойников, ходил с нею по Галлии, по Испании, грабил богатые беззащитные города. Правители тех провинций долго смотрели на грабеж бездейственно, быть может, получая за то часть добычи. Наконец грозные приказания Коммода принудили их покинуть беспечность; они по общему плану двинули войска против разбойников, окружили шайку Матерна со всех сторон; она не могла бы устоять потому, что войска были слишком многочисленны. Матерн придумал средство себе спастись и отмстить. По его совету, разбойники переоделись и разошлись маленькими группами; прокравшись между войск, они пошли пустынными горными тропинками в Рим и, не замеченные никем, собрались там ко времени мегалесского праздника, когда народ шумно и буйно веселился. Матерн хотел с надежнейшими товарищами вмешаться в отряд телохранителей, убить императора Коммода и сделаться из разбойника повелителем государства. Но некоторые его соумышленники, по зависти к нему, выдали умысел. Матерн и отважнейшие из его товарищей были схвачены и казнены (апрель 188 г.).

 

Клеандр

Народ благодарил богов за спасение императора от двух заговоров. Но если бы вступил на престол Переннис или Матерн, государство едва ли стало бы страдать больше, чем страдало от Коммода. Он боялся злоумышлений; все больше и больше удалялся от народа, жил на своих виллах, занимался фехтованьем с гладиаторами, a всю администрацию и судебную власть предоставил новому префекту Клеандру, фригийцу, который попал во дворец рабом и приобрел расположение своего повелителя Коммода усердной услужливостью. Клеандр не был так честолюбив, как Переннис; господствующей страстью его было корыстолюбие; сделавшись префектом, он удовлетворял своей алчбе, продавая должности и в самом Риме и в провинциях, решал судебные дела за взятки. Клеандр публично продавал сан консула, сан патриция, сенатора, говорит Гиббон, и кто отказался бы купить пожертвованием большей части своего состояния эти пустые, почти постыдные, титулы, тот попал бы в число злоумышленников. Клеандр удерживал y себя деньги, назначенные на содержание благотворительных учреждений. Правители провинций грабили народ и делились добычею с префектом. Богатые преступники легко покупали себе безнаказанность и губили жаловавшихся на них, губили свидетелей. Клеандр поддерживал себя в милости y императора лестью и великолепными подарками, которые от времени до времени клал к ногам Коммода. Он устраивал великолепные игры, делал общественные постройки, чтобы расположить к себе народ. По интригам Клеандра, были казнены сенатор Бурр, муж сестры Коммода, отважившийся говорить ему о гнусности его любимца, и Аррий Антонин, наследник имени и добродетели Антонинов, бывший проконсул Азии и отказавшийся делать несправедливости, которых требовал Клеандр. Фаворит императора выдумал заговор, назвал Бурра и Антонина соучастниками его, и Коммод велел казнить их.

Ослепляемый праздниками, которые щедро давал ему Клеандр, римский народ три года выносил тиранию алчного фригийца, бывшего раба. Но во время эпидемии, страшно свирепствовавшей в Риме, когда умирало по 2000 человек в день, постигло столицу еще другое бедствие: начался голод, оказалось, что он был произведен спекуляциею Клеандра, закупившего весь хлеб; народ толпою пошел ко дворцу императора. Дворец, в котором жил тогда Коммод, находился в одном из предместий Рима; толпа обступила дворец и потребовала головы Клеандра. Отряд преторианской конницы напал на толпу, она побежала в город; конница преследовала ее, но в узких улицах встретила более упорное сопротивление. Народ бросал из окон и с кровель дротики, камни, другие тяжелые вещи на преторианцев; им пришлось отступить. Народ толпою, многочисленнее прежней, подступил к воротам дворца, повторяя свое требование. Коммод развратничал в отдаленной части и не слышал шума, не знал ничего о том, что делается. Фадилла, сестра императора, и Марция, любимая его наложница, испуганные, вбежали, с распущенными волосами, в комнату, бросились на колени перед Коммодом, умоляя его успокоить раздраженную толпу, пожертвовав ненавистным префектом. Коммод вскочил в испуге, дрожа за свою жизнь, велел отрубить голову злодея Клеандра, насадить её на копье и показать народу (189 г.). Толпа разошлась с криками радости.

 

Коммод – гладиатор

Сыну Марка Аврелия было бы легко навсегда сохранить за собою любовь изнеженного римского народа, если б он не нарушал всех правил пристойности. Императору Коммоду не повредило бы неудовольствие сенаторов: толпа восхищалась играми и праздниками, которых много давал он ей, сам наслаждаясь ими. Но в его правлении не было ничего такого, чем хоть сколько-нибудь прикрывались бы гнусности его частной жизни. Сын государя, ставившего знание и мудрость выше всего, Коммод с детства выказывал отвращение к умственным занятиям, ко всему благородному. Император любил только развлечения грубой черни: игры цирка, гладиаторский бой, бой с дикими зверями. Отец пригласил в Рим для него самых лучших преподавателей; их уроки были скучны, отвратительны ему. Коммод нашел себе других наставников – мавра и парфянина, y которых усердно учился стрелять из лука и бросать дротик, и достиг необыкновенного мастерства в этих искусствах. Показывать это мастерство народу было величайшим его наслаждением. Когда Коммод сделался императором, он стал давать в гладиаторском цирке и в амфитеатрах великолепные игры, какие бывали при Нероне и Домициане; их занимательность для черни увеличивалась тем, что главным бойцом на арену выступал сам император.

Сначала Коммод показывал свое искусство только избранным зрителям на аренах своих дворцов и вилл; но похвалы льстивых придворных вскружили ему голову, он забыл свое достоинство, всякий стыд и стал героем на публичных аренах. Из всех земель – из Индии, Парфии, из пустынь Аравии, Эфиопии были с громадными издержками привозимы в зверинцы цирков иноземные животные, в том числе такие, которых еще не видывал Рим, и дивный стрелок император убивал их на торжественных гладиаторских зрелищах. Льстецы называли его римским Геркулесом. Это имя так понравилось тщеславному глупцу Коммоду, что он велел изображать себя на монетах с атрибутами Геркулеса. По сторонам престола его стояла булава и лежала львиная шкура, он сам в торжественных случаях являлся с накинутой на вышитую золотом порфиру львиной шкурой и с булавой Геркулеса.

Статуя императора Коммода

Статуя Коммода в образе Геркулеса. Ок. 191-192 гг.

 

Но в своем подражании этому герою император Коммод не доходил до того, чтобы подвергать свою жизнь опасности при убивании хищных зверей: их сотнями отпускали из зверинцев на арену, они бегали по песку, a римский Геркулес стоял за крепкой решеткой в полной безопасности; меткие стрелы, острие которых имело форму полумесяца, поражали львов, тигров, слонов, пантер, жираф, перерезали длинную шею страусов, a до героя-гладиатора никак не могли допрыгнуть жертвы его искусства. При фехтовании с гладиаторами Коммод имел шлем, щит и меч, – был, как это называлось y римлян, гладиатором-секутором, a его противник имел своим оружием только трезубец и сетку, бросаемую на веревке, подобно аркану.

Говорят, что Коммод одержал в таком гладиаторском бое победу 736 раз. Сенат должен был присутствовать при подвигах императора; только Помпеян, муж сестры императора Луциллы, осмеливался не бывать тут. Славные победы императора-гладиатора записывались в государственных документах, и Коммод доходил в своем позоре до того, что брал за свои гладиаторские труды громадное вознаграждение, для уплаты которого был установлен новый налог. Вообще он был изобретателен в деле добывания денег на свое мотовство. Дион говорит, что сенаторы, в том числе и он сам, жены и дети сенаторов должны были дарить императору в день его рождения по две золотые монеты, a члены правительственных советов других городов по пяти драхм.

Эта сторона жизни Коммода отражена в знаменитом фильме Ридли Скотта «Гладиатор» (2000 г.). Образ императора-любителя гладиаторских боёв создал в нём актёр Хоакин Феникс.

Император Коммод в фильме Гладиатор

Образ императора Коммода в фильме Ридли Скотта "Гладиатор" (2000)

 

Разврат Коммода

Но Коммод был не только сражающийся Геркулес, он был и Геркулес на службе Омфалы, эту роль он исполнял даже еще лучше. Геродиан говорит, что, после мятежа народа против Клеандра, Коммод удалился от всех серьезных или честных занятий и не допускал к себе ни одного человека честной жизни. День и ночь он проводил в необузданном разврате. Каждый даровитый или образованный человек считался врагом императора и подвергался гонению. Шуты и актеры, разыгрывавшие сцены гнусного сладострастия, владычествовали над Коммодом. Эту характеристику его развратного образа жизни, которую Геродиан дает нам в общих неопределенных выражениях, историк Элий Лампридий пополняет подробностями, гнусность которых омерзительна; он рассказывает о том, как распутничал Коммод в обществе трехсот развратниц и негодяев всяких сословий и всяких народностей. Быть может, молва преувеличивала эти мерзости; но, хотя бы мы и стали сомневаться в достоверности той или другой подробности, несомненно то, что как римская религия и цивилизация представляли тогда смесь италийских, греческих и восточных элементов, так и в римском разврате соединялись пороки всех народов римского государства, и безнравственность достигала ужасающего развития.

 

Убийство Коммода

По характеру, Коммод походил на Домициана, жил подобно ему, подобно ему и был убит. Его распутство и его злодейства увеличивались с каждым годом, росла и ненависть к нему. Император знал, что его ненавидят и, чем более трусил, тем свирепее становился. Жертвами смертоносной подозрительности кровожадного труса были не только люди консульского и сенаторского сана, в особенности все те, которые находились в родстве с Антонинами, хотя бы и дальнем; должны были трепетать за свою жизнь и сами исполнители злодейских приказаний Коммода, товарищи его распутства, даже его любовницы.

Говорят, что Марция, которой он велел оказывать почти такие же почести, как если б она была его женой, нашла однажды ночью на постели Коммода записную дощечку, где, в числе других обреченных на смерть людей, были имена её самой, Эклекта, сановника, заведовавшего дворцом, Лета, префекта преторианцев. Она сообщила им об этом, и они вместе с нею решили отвратить от себя гибель, убив Коммода. Яд, данный императору Марцией, действовал недостаточно быстро, так как Коммод был очень крепкого здоровья, a потому они позвали гладиатора Нарцисса ускорить его смерть. Нарцисс убил Коммода, этого искуснейшего стрелка и красивейшего мужчину в целом Риме. Его позорная жизнь была прекращена в ночь, которой кончился 192 и начался 193 год нашей эры. Он готовил на следующий день новое унижение сенату. В этот день Коммод хотел вступить в сан консула и хотел прийти в сенат для принятия этого сана в одежде гладиатора и со свитой, составленной из гладиаторов.

Убийцы Коммода. Эклект и Лет предложили императорский титул Пертинаксу, очень уважаемому старому сенатору. Тот не без колебаний, но принял предложенный ему опасный титул. Преторианцам объявили, что Коммод умер от апоплексического удара, и они радостно приветствовали нового императора Пертинакса, который обещал им подарки. Сенат приветствовал весть об убийстве Коммода криками радости и проклятиями в адрес убитого врага государства, тирана, гладиатора, бравшего деньги за свое публичное фехтованье. Сенат постановил, что память Коммода предается вечному бесчестию, что статуи его должны быть низвергнуты, что тело его должно быть оттащено крюками, в ту загородку цирка, куда таскали с арены трупы убитых гладиаторов и зверей. С сожалением сенаторы узнали, что последнего решения исполнить нельзя, ибо дворцовые слуги уже наскоро похоронили бывшего императора.