«Обыкновенная история», которую рассказал Гончаров в своем романе (см. его краткое содержание и анализ), – это история человеческой души, или вернее «душ», задохшихся в тине житейской суеты. Юное, чистое, наивное теряется в этой «суете», и потеря эта не искупается тем, что его сменяет.
И. А. Гончаров. Портрет работы И. Крамского
Напрасно некоторые критики видят в этом романе Гончарова апофеоз «деловитости» и «бюрократизма» в лице обоих Адуевых. Если это и хотелось изобразить Гончарову – это ему не удалось: он сам не сумел в себе подавить иронического отношения к судьбе людей, которых затягивает столичный карьеризм.
Ради объективности изложения Гончаров отметил не только отрицательные, но и положительные черты в старшем Адуеве, – этом серьезном, деловом человеке, который чужд рутины и застоя. Вооруженный умом, талантом, силой воли, сознанием необходимости труда, он представляет собой цельный образ, в душе которого нельзя отрицать некоторых светлых сторон. Быть может, поэтому некоторые и во всем романе усмотрели «апофеоз бюрократизма». Но отрицательные черты старшего Адуева – его эгоизм и рассудочность, – качества, ему не прирожденные, а сознательно им самим в себе развитые, – крах его системы в отношениях к жене, и, наконец, явная насмешка автора над младшим Адуевым, – все это говорит, что симпатии автора вовсе не лежат к той мудрости, носителями которой были оба Адуева, – один в начале романа, другой – в конце.
Правда, в своей статье «Лучше поздно, чем никогда» Гончаров признал, что, в лице старшего Адуева, он хотел прославить «сильного человека», деловитого и трезвого работника, который должен считаться идеальным в России, где так много «лишних людей». Но если таково и было его намерение, то все же, инстинктивно, невольно, он осудил своего героя и всю его мудрую систему, устами его несчастной жены нарисовав карикатурный образ «поумневшего», но «оплешивевшего» племянника.
Любопытно, что искание «сильного человека» в 1840 – 50-е годы было так сильно в русской литературе, что Белинский, преклонившийся перед Онегиным и Печориным, восславил и старшего Адуева за его «деловитость». Он преклоняется перед фигурой Петра Ивановича, усматривая в нем представителя нового типа людей, призванных вылечить нас от дряблого сентиментализма.
Такой взгляд на Петра Ивановича нельзя не признать довольно странным. Объяснением служит все та же погоня за «сильным человеком», заставлявшая Белинского преклоняться перед каждым проявлением энергии.
Племянник старшего Адуева. Александр, без сомнения, смешон своими ребячески-нежными увлечениями своею готовностью вешаться каждому на шею и скорым малодушным охлаждением вслед за каждым таким порывом. Дядя его, Петр Иванович, в самом деле, очень умный человек, не лишенный доброты, при всей преднамеренной сухости. Если бы дело касалось только из взаимных отношений и задача романа ограничивалась противопоставлением умного дяди простоватому племяннику, можно бы только сказать, что она разработана Гончаровым мастерски, разве только с некоторою утрировкой.
Но в действительности вопрос поставлен гораздо шире. Петр Иванович перед Александром Адуевым – не только рассудительный дядюшка, поучающий племянника уму-разуму. Это – олицетворение европейски образованного, деловитого Петербурга, противопоставленного «закоснелой» России, это – новый трезвый человек, не теряющий попусту время на сентиментальную блажь, а занятый настоящим, серьезным делом.
Таковы были «цели» автора и таким, по-видимому, он сам хотел нарисовать своего героя; так понял его и Белинский. Но последующая критика отошла от этого толкования образа старшего Адуева. Произошло то, что некогда было с произведениями Гоголя: автор и критика разошлись в толковании произведения.
