В последнем своем крупном произведении: «Обрыв» – Гончаров выступил с резкой критикой на русскую жизнь не только 1860-х, но даже 1840-х годов. Люди 1840-х отставали от времени по мере того, как «новая жизнь» вступала в свои права. Эта отчужденность от «новой жизни» сказалась и у Тургенева, еще резче и яснее выразилась она у Гончарова.

Ещё недавно приветствуя «новую жизнь», в лице Штольца, противопоставленному Обломову, Гончаров в своем последнем романе уже идеализирует старину, выдвигает на первое место то доброе, светлое, что с такой теплотой было изображено им и в «Сне Обломова». В лице бабушки Татьяны Марковны и её воспитанницы Марфиньки восславлены те добрые русские начала, которые исказились у нас, по мнению автора, под влиянием 1840-х и особенно 1860-х годов. (См. Герои романа «Обрыв».)

И. А. Гончаров. Портрет работы И. Крамского

Таким образом, роман «Обрыв» имеет такое же боевое значение, как «Дым» и «Новь» Тургенева.

В статье «Лучше поздно, чем никогда» Гончаров, защищая себя от нападения «прогрессивной» критики, говорит о своих симпатиях к той молодежи, которая приняла горячее участие в крестьянской, земской и судебной реформах, – но, по его словам, он видел, что, рядом с «новой правдой», воцарившейся в России с освобождением крестьян и другими великими реформами Александра II – выросла у нас и «новая ложь». Её он хотел, по собственному признанию, изобразить в Волохове, герое, близком к тургеневскому Базарову.